ОПОРНЫЕ ТОЧКИ ЖИЗНИ

С любовью к Мультфильмам выросла. Это детское, сосущее, на тонких вибрациях, ощущение Чуда – вещественное подтверждение Фантазий и наличия волшебного мира. Музыку из мультфильмов узнавала и узнаю с первых тактов. Любимые фильмы – могу смотреть бесконечно… Так вот.

Мне двадцать восемь. Взрослая. Старше многих на «Пилоте» того времени. Модельер обуви. Мать полуторагодовалой Полины.

Выдержав, какой-то неимоверный, конкурс на курсы аниматоров (набор после «Взгляда»), явилась на Малый Вузовский в Студию «Пилот».

Само пространство церкви для человека, который вырос в мире типового строительства социалистического общества, то есть меня, стало завораживающим потрясением. Винтовая лестница. Сыроватый запах краски.

Приветливые, ошеломляющей красоты молодые люди, деловито передвигающиеся на диких скоростях мимо. Я чувствовала себя Фросей Бурлаковой в театральном институте…

Попросила найти Андрея Свислоцкого, звонившего мне накануне с просьбой прийти за заданием. Вместе с ним вышел Женя Делюсин. Мы стояли на втором этаже около винтовой лестницы, в широком коридоре с аркой, ведущей в какой-то гудящий волшебный мир, и полукруглым глубоким окошечком со старинной решёткой. Мне нравилось всё! И лица, и слова Андрея и Жени. Они спокойно и терпеливо объясняли, что мне предстоит сделать. Взрослые люди серьёзно просили сделать меня то, что я обычно делала во время уроков и лекций на последних страницах тетрадей и блокнотов, нарушая дисциплину – то есть рисовать «дурацкие, смешные» картинки… Я впала в состояние благости.

Вдруг! Резко открылась дверь и из неё, как чёрт из шкатулки, выскочил лохматый человек и воззрился на меня. Все ошеломлённо повернулись в сторону возмутителя спокойствия. Человек пронзительно, прищурившись, смотрел на меня секунды две и выкрикнул: «Девушка! ВОН ОТСЮДА!» – и сопроводил свою «просьбу» выразительным жестом руки в сторону «жёлоба» винтовой лестницы, куда я должна была «слиться», по его подсчётам, через полсекунды.

Дальше как в замедленной съемке… Я окаменела и только перевела взгляд на Андрея и Женю. Андрей Свислоцкий, распрямляясь и расширяя глаза, открывает рот, чтобы что-то сказать… Женя Делюсин с хорошим анимационным замахом бросается на грудь лохматого Человека, и я слышу: «Сааашшшаааа!!!! Эээттооооо нееее таааааа деееввуууушшшккааааааа!!!!»

Лохматый Человек оказался Александром Татарским. Он меня спутал, как выяснилось позже, с какой-то весьма надоедливой и бестактной Барышней, которая всеми правдами и неправдами пыталась проникнуть в коллектив студии «Пилот». И что характерно, я её понимаю…

Всё, конечно, разрешилось. Татарского немного успокоили, но он всё равно недоверчиво и недружелюбно поглядывал на остолбеневшую меня, пока его запихивали обратно в его кабинет…

Однако в тот момент жизни я сделала для себя два открытия. Во-первых, это сам Татарский и его положение в системе координат «Пилота». Во-вторых, несмотря на «шутливые» задачи, здесь всё очень серьёзно и имеет свои правила! То, что в «миру» считалось очень важным, здесь не имело веса и, наоборот, то, что там было делом пустяковым – на студии рассматривалось как объект кропотливого и профессионального труда. С этими открытиями я и живу.

Я сразу восприняла Татарского и Ковалёва как одно Целое, но состоящее из принципиально разных сущностей. Татарский – Человек-Фейерверк, Мощный поток Импульсной энергии. Его речь напоминала бой на рапирах – точечные выпады с весёлым интересом: дошло – не дошло, пробило защиту – не пробило…

Он мог остановиться на бегу, пристально посмотреть в глаза и сказать: «Лен, ну зачем тебе становиться аниматором? Тут же Мозг нужен! Мужской мозг!» На что я, обмирая, отвечала: «Можно я попробую?»

Решил Татарский протестировать нас на предмет ощущения времени, проверить – укомплектованы ли мы внутренним секундомером. Кстати, для аниматора – это не последняя вещь. Посадил нас в круг, замкнул его, придвинув стул, на котором сидел. Оглядел нас, с жёлтой искрой в глазу и с механическим секундомером в руке.
Каждый по очереди должен был, ощутив пройденную минуту, сказать «Стоп!», но не считать про себя, а попытаться почувствовать эту самую минуту. Мои одногруппники говорили каждый свой «Стоп!», ошибаясь в одну или другую сторону в пределах 10 секунд. У кого разница с истиной была меньше, те со взглядом победителей наблюдали за сдачей теста своих товарищей.

И вот дошла очередь до меня. Татарский сказал «Поехали!» и нажал кнопку. Я сдвинула брови и принялась чувствовать ВРЕМЯ… Когда мне показалось, что минута прошла, я очнулась и сказала «Стоп!». Оглядев лица своих товарищей, с нарастающей тревогой я поняла, что что-то произошло. Все с испугом и жалостью смотрели на меня. Что касается Татарского, то он, подавшись вперёд, с жадным и зловещим интересом разглядывал меня, с характерными жёлтыми искрами в глазах и улыбкой Мефистофеля…

– Одна минута сорок секунд, – торжественно произнёс он. – Такого ещё в моей практике не было. Со сквознячным холодом в душе я «отмотала» время назад и с ужасом вспомнила, что я подумала обо ВСЁМ за это время. Наверное, это была медитация, меня унесло. Со мной бывало такое и прежде, но не на экзаменах же! Татарский озадаченно прекратил тестирование и ушёл.

Я видела, как Александр Михайлович изгонял с курсов девушку Юлю, которая сделала задание «птица» длиной 40 метров (Около 80 секунд), не посмотрев пробу… после такого тестирования, я могла стать героиней очередной серии сериала «Изгнание» в любую секунду.

Татарский не стал комментировать мой провал. Ну, просто ничего не сказал. Я с благодарностью поняла это, как подаренный шанс шлифовать свои отношения с понятием ВРЕМЯ вообще и с таймингом в анимации в частности.

Игорь Ковалёв.  Вторая часть Целого. Редко появлялся в середине происходящего. Кот с улыбкой Чеширской породы, который ходит сам по себе по интересным ему периметрам. Мистификатор в анимации и шифровальщик посланий. Точно не помню, когда увидела его не в телевизоре. Скорее всего, на первом занятии курсов. Татарский объяснил общие моменты, Ковалёв осветил конкретику. Так и повелось: Татарский давал общее задание и оценку выполненного, Ковалёв же разбирал детали, копаясь в нюансах. Я думаю, что это был идеальный преподавательский тандем. Объективный взгляд на вещи возникает, когда смотришь и думаешь от общего к частному и наоборот. Татарский, посмотрев пробу, мог резануть: «Беспомощное ничто!» Ковалёв, рассматривая ту же пробу несколько раз, мог восхититься: «Здорово! Как это у тебя получилось? Вот тут отлично, а остальное надо переделать».

Помню, как Ковалёв, тогда ещё рыжий, в очках с тонкой золотой оправой, куривший дорогой, недоступный многим, трубочный табак пахнущий черносливом, в дорогой одежде, безукоризненно подобранной по цвету, ползал перед нами на четвереньках, старательно выписывая головой «восьмёрку» – траекторию движения головы медведя.

На студии царила атмосфера каждодневного праздника, наполняя душу желанием постоянно там находиться, однако мы много работали и весьма недурно по тем временам зарабатывали. Да.

Татарский как-то принёс радиоуправляемую машинку. И с горящими глазами стая взрослых мужчин по очереди управляла стремительным объектом, который носился по ещё не разделённому перегородками пространству большого зала. Хочу заметить, что работа не прекращалась, наблюдая за происходящим, мы иногда поднимали ноги, что бы машинка могла свободно маневрировать, набирая скорость.

А однажды кто-то принёс Механического голубя. Собралась толпа. Татарский с восторженным лицом сунул заводной ключик голубю под хвост и остервенело крутанул его раз десять. Птица ожила. Татарский бросил, как борец за мир, голубя в небо, то есть вверх. Голубь, трепеща механическими крыльями, заложил круг и, ударившись в окно, застрял в старинной решётке арочного оконца под потолком в восьми метрах от пола над монтажным станком.

Все сопроводили движение объекта взглядом, вплоть до его полной остановки. Небольшая пауза. Два человека метнулось за лестницей, остальные деловито продолжили начатый до испытания голубя разговор.

Гонцы принесли раздвижную лестницу чудовищной длины, как в одном из сюжетов «Лифта». Установили приспособление чуть в стороне, насколько позволяло присутствие монтажного станка, и доброволец молниеносно забрался на самый верх лестницы. Но суммарной длины лестницы и добровольца чуть-чуть не хватило. И что ещё хуже, лестница, потеряв устойчивость, как объект со смещённым центром тяжести, начала медленно крениться. Доброволец, как Человек-Паук, прильнув всеми возможными точками к стене, зафиксировался в крайне неустойчивом положении, напоминаю, на высоте восемь метров.

Все сопроводили движение добровольца взглядом, вплоть до его полной остановки. Небольшая пауза. Все деловито стали обсуждать невозможность установить лестницу с добровольцем вертикально вручную. Стали поступать предложения. Возникли дебаты. Я никогда не видела человека, способного держать такую долгую статику, как тот доброволец… Правда, путешествуя по Испании, однажды я приняла одного измазанного глиной человека за манекен. Но он просто вопиющий непрофессионал по сравнению с нашим добровольцем.

Парня всё-таки сняли с верхотуры вместе с голубем, по-моему с помощью второй лестницы…