Франсуа Соломон - друг российских аниматоров
Казалось бы, его знают все «кроковцы», да и как-же не знать... Франсуа Соломон – француз, меценат, это из его кармана получают денежные призы победители «КРОКа»... Всегда улыбчивый и доброжелательный, он для всех остается закрытым человеком. Его судьба - тайна за семью печатями... Франсуа Соломон - сын основателя одного из самых известных всемирных брендов, создателя «горнолыжный империи» - «Salomon». Но нашему герою не достались лавры отца. Как в сказке Шарля Перро: «старшему сыну достается дом, среднему - мельница, а младшему, в лучшем случае, кот, правда в сапогах». Только дальше история развивалась не по сказочному сценарию…
- Франсуа, какова «родословная» вашей фамилии?
- Все знают, что имя Соломом – библейское, но люди с такой фамилией обязательно еврейского происхождения. Так, например, некоторые средневековые князья и короли Британии брали имя Соломон, но были коренными сельтами. Подобное использование этого имени являлось желанием как политического, так и религиозного характера связать себя с престижной иудейско-христианской традицией.
Использование этого имени, как и фамилии, идёт от имени предка, которого звали Соломон, и оно передавалось его сыновьям. Сегодня известно, что библейские имена в эпоху формирования фамилий, давались определённой категории людей - незаконным детям монахов и священнослужителей. Так Соломоны Аннси, скорее всего, являются плодами согрешившего молодого монаха из Талуар (Talloires). Не случайно в Аннси есть район «Соломонов». Во Франции сегодня - около 8 300 Соломонов! Савойа на 5-ом месте, Верхняя Савойя на 36…
- Расскажите, пожалуйста, о вашем семейном бизнесе – фирме «Salomon», прославившем вашу фамилию во всем мире.
- На самом деле, история фирмы «Salomon» - это история одного человека, моего отца Жоржа Соломона. Он из мастерской по производству полотен для пил создал действительно всемирно известную и пользующуюся славой в спортивных кругах, фирму. Мой отец родился 18 ноября 1925 года в городе Аннси, он был единственным ребёнком в семье, его отец Франсуа (чье имя я ношу) работал в мастерской по производству полотен для пил, а мать Жанна - на местном заводе рабочей. Не желая становиться сельским учителем, как того хотел его отец, Жорж временно устроился на работу в префектуру. Всё началось в 1947 году, когда Франсуа Соломон с женой и сыном (моим отцом) открыли на площади в 50 кв. м. небольшую мастерскую по производству пил и сердечников для лыж. Уже через год они разработали рыночный тип «meil carres» и поставили всем производителям лыж во Франции, Швейцарии, Австрии и США спортивный тип «carres». В 50-х годах лыжный рынок начал расти, росла и фирма. Настойчивый и страстный Жорж после тяжёлого рабочего дня учился на вечерних курсах, хотел овладеть токарной работой, фрезеровкой, сваркой, техническим чертёжом. Он мечтал о стальных «carres» и начал разрабатывать станки для их производства. Но его отец оказался противником инвестиций, потому что не видел надобности в развитии. Он в принципе был против расширения фирмы, и дело дошло до семейного скандала, в результате которого Жорж победил и взял на себя обязанности хозяина предприятия. Мой отец никогда не останавливался на достигнутом. Постоянно придумывал что-то новое, чтобы разнообразить ассортимент выпускаемой продукции.
Зарубежное развитие фирмы началось в 1952 году. Благодаря автоматическим механизмам, изобретённым Жоржем, фирма выпускает первое кабельное крепление. С этого момента «Salomon » присутствует на всех салонах зимнего спорта, как во Франции, так и за рубежом. Через два года Жорж покупает лицензию по эксплуатации тендера безопасности ”lift”. Первое крепление выпускается в 1957. Это был успех, благодаря которому предприятие расширяется, и через несколько лет происходит техническая революция: фирма выпускает первые крепления без кабеля (шнура) для соревнований и всех типов снега и становится мировым лидером по производству лыжных креплений. Через двадцать пять лет после своего рождения фирма становится мировым лидером по производству креплений благодаря глобальному видению мирового рынка, когда первые импортёры заменяются на филиалы. Но для Жоржа быть мировым лидером по производству креплений - недостаточно, обеспокоенный слабостью рынка, климатическими изменениями, а также уязвимостью монопродукта, он пытается разнообразить ассортимент. В 1973 начинается разработка революционного лыжного ботинка с задним креплением (S.X.91). Одновременно разрабатывается ботинок с креплением для гоночных лыж. «Salomon» становится мировым лидером по этой продукции, разрастается новыми предприятиями во Франции и филиалами заграницей. Теперь пришло время подумать о горных лыжах. В 1979 началось производство лыжных ботинок, затем были выпущены ботинки для беговых лыж. Через 10 лет появились первые лыжи, и сразу же – революционная конструкция c монокорпусом. Учитывая глобальное потепление, отец думает вперед о рынке летних видов спорта. И вкладывает деньги в гольф. Затем принимает решение передать управление фирмы новой команде, в которую входит старший сын Бернар. Команда должна была укрепить позиции «Salomon» в зимних видах спорта и ускорить развитие летних. Так начался выпуск походных ботинок, аксессуаров для велосипедов (Mavic), snowboard, snowblade и роликовых коньков. И дальше: 1996 - спортивная одежда, 1997 – сноуборд и т.д. Фирма насчитывала 3200 человек…
Семья Соломон создает Фонд, первостепенной задачей которого является помощь в социальной и профессиональной реинтеграции профессионалов горных видов спорта, ставших инвалидами при исполнении своих профессий.
- Говорят, что благодаря трудам вашего отца город Аннси превратился в туристическую Мекку…
- Первые ростки туризма берут начало в середине XIX века, когда началась мода на альпийский отдых. Безусловно, благодаря «Salomon», для огромного количества туристов, увлекающихся спортом, Аннси стал притягательным местом отдыха.
- Франсуа, что делали вы, когда развивалась и процветала отцовская фирма? Совпадали ли ваши интересы?
- В нашей семье соблюдались традиции. Я был третьим ребенком, младшим сыном. Согласно традиции, последний, младший сын должен был стать священником или военным. Такая участь мне была уготовлена. Другого выбора не было. Все, что касалось бизнеса, должно было достаться старшему брату, перейти к нему полностью.
Эта традиция берет начало от крестьянства (в Верхней Савойе – горная местность и население, в основном, занималось сельским хозяйством), чтобы не допустить раздел земли. У нас с братом выбор был невелик: или подчиниться, или найти свой путь… Хорошо помню свое непростое детство, можно сказать, жил я тяжело. Очень остро чувствовал одиночество, был очень застенчивым мальчиком. Иначе и быть не могло: родителей свих, я практически, не видел, они работали с шести утра и до позднего вечера. Жили мы очень скромно. Даже когда дела фирмы пошли в гору, помнится, никто у нас не шиковал. Я был в стороне от великих подвигов отца; все самое значительное происходило где-то за дверью дома…
- И за все тридцать лет вы не нарушили традицию, не пытались вторгнуться на территорию фирмы?
- Нет, не пытался. Я был причастен к «Salomon» только тем, что катался на наших лыжах. Хотя отец спортом вообще не занимался из-за проблем с позвоночником, да и нас, детей, особенно к спорту не приучал. Единственное, о чем я мечтал, доказать отцу, что я сам могу чего-то добиться в жизни. Без его помощи.
- Что вы делали в этом направлении?
- После получения аттестата зрелости (бакалавр) я учился в Безансоне (Besancon), получил диплом КИП и А (контрольно-измерительные приборы и автоматика). Учиться я пошел, чтобы поскорее уехать за границу, подальше от родительского дома. С такой профессией легко было устроиться работать за границей. После учебы я еще успел отслужить в армии, а потом сразу уехал…
- В СССР?
- В том числе. Одна из строек, на которые я попал в 28 лет, находилась в городе Волжский, около Волгограда. С домом никаких связей больше не было. Я плыл по своему течению и никого, честно говоря, мой маршрут не интересовал.
- Неужели, вы - сын богатого, успешного бизнесмена - не мечтали обустроить себе красивую жизнь?
- Никогда об этом даже не думал. Все время, постоянно приходилось доказывать, что мы, сыновья, сами способны на что-то в жизни. Может быть, потому что отец всего добивался своим трудом, он ждал от нас чего-то подобного…
- Как вы познакомились с Эльвирой, вашей будущей женой?
- По приезде на место мне было сказано, чтобы без переводчика – ни шагу, в том числе, и на стройку. Но переводчика не дали (как я узнал позже, никто не хотел со мной идти, потому что в этот день стоял жуткий мороз), а я требовал переводчика, мол, срочные дела. Наконец, явилась маленькая, худенькая девушка. Эльвира. Вот все. Как говорят, любовь с первого взгляда. Чем я ей понравился – до сих пор не пойму. Она говорила, что я большой и смешной, и со мною весело. Вот и все достоинства. Для Эльвиры это стройка стала последней. Мы поженились в 1987 году, в течение следующего года мою супругу немного подергали, помучили из-за меня, но к моменту нашего отъезда во Францию ситуация в стране немного изменилась, нам перестали строить препятствия, и мы переехали во Францию, не минуя, конечно, водоворота нескончаемой бумажной волокиты.
- Волновались, что отец не примет Эльвиру?
- Безусловно. Для капиталистов советская жена – это что-то инопланетное. Я был готов к любой встрече. Эльвира вообще не имела возможности познакомить меня со своей семьёй. Златоуст, откуда она родом, был тогда закрытым городом…
- То, что вы сегодня помогаете аниматорам и субсидируете российские мультфильмы - это как-то связано с Эльвирой? И почему, вдруг, анимация?
- Вхождение в мир мультипликации связано с драматическими событиями в нашей семье… Отец развелся с матерью и женился на Николь. Мама увезла нас, троих детей, в Париж. Жили мы в спальном районе, бедно, безрадостно. Никаких ярких впечатлений, хоть как-то способствующих художественному развитию личности. Четыре мрачных года в серых тонах. Когда мама поняла, что не может нас больше тянуть, мы были возвращены отцу. Мне тогда было 11 лет. Я познакомился с мачехой, когда она уже работала в анимации, руководила собственной детской студией. Впервые я столкнулся с новым, многоцветным миром. Открыл творчество художников аниматоров. Увлекся. Втянулся. И даже сделал 3 мультфильма (смастерил экран, нарисовал героев). В СССР, на стройке - я просто все это забыл... Была детская забава и ушла.
- И когда вернулась?
- Когда впервые увидел работы Александра Алексеева и его помощницы Клер Паркер. И хотя до этого у меня никакого культурного опыта не было, я почувствовал, что столкнулся с чем-то по-настоящему гениальным. Абсолютно новый мир! Ничего подобного я не видел и даже не подозревал о существовании. Они вместе в 1931 году изобрели «игольчатый экран». Укрепили на доске несколько сотен иголок, затем направили свет и получили множество штрихов-теней, которые дали возможность экспериментировать с изображением. Следующий их экран уже состоял из миллиона иголок! Надавливая на иглы, поверхность «дышала», и тени оживали. Эту техника была использована Алексеевым при создании иллюстраций к «Доктору Живаго» (парижское издание 1959 года). Русский по крови, он попал в Париж, измученный скитаниями, когда благополучное кадетство прервалось гражданской войной. Из Петербурга угодил во Владивосток, а затем вместе с беженцами на корабле через Японию, Китай и Индию попал в Египет, а потом в Париж. Судьба его родителей - это отдельная трагическая история. Сам он тяжело болел, скрывался от фашистов, и всегда очень много творил, получая бесчисленные призы различных фестивалей. Ему дали звание члена Французской кинематографической академии. Это о нем режиссер Жан Муссель снял картину «Мой иллюстрированный мир». Это ему Сесиль Стар посвятила свой лазерный диск, а Орсон Уэллс, когда снимал фильм «Процесс» по Кафке доверил Алексееву выполнить пролог и эпилог. Алексеев с Паркер сняли с помощью изобретенных экранов истинные шедевры, признанные во всем мире классикой анимационного кино: «Ночь на Лысой горе», «Картинки с выставки» на музыку Мусоргского, «Нос» по Гоголю. Обидно, что у вас с творчеством Алексеева знакомы только киноведы.
Если перескочить на много лет вперед - второе потрясение, с которым я живу сегодня - фильм Саши Петрова «Старик и море». Потрясение из-за самого Саши, из-за его ручного метода.
Когда мы с Эльвирой приехали во Францию, нам негде было жить, и Николь забрала нас к себе домой. Мы попали в «пекло» анимации. К ней приезжали самые великие аниматоры, я их видел, слышал и смотрел. В том числе познакомился с Эдуардом Назаровым, Юрием Норштейном. Эльвира была в восторге, она обожала мультфильмы с детства и тут, вдруг, познакомилась с их создателями. Бессознательная любовь к анимации получила реальное подкрепление. У Элвиры появилась работа. Когда, например, приезжал Юрий Норштейн, он сотрудничал с молодыми французскими студентами, а она переводила.
- Вы ничего не рассказываете об отце... Он принимал хоть какое-участие в вашей жизни?
- Когда в 1998 году отец продал нашу фирму (предложение о покупке контрольного пакета акций позволило фирме Adidas получить 100 % капитала Salomon), часть средств поступила в мое распоряжение, что и позволило мне создать собственную фирму по изготовлению футляров для губной помады. Теперь я мог сам распоряжаться капиталом. Сам решать - куда и во что вкладывать средства.
- И вы выбрали анимацию?
- События разворачивались следующим образом. Впервые мы попали на международный фестиваль анимационного кино «Крок» в 1997 году. Просто, как гости. Нас взяла с собой Николь. Наверное, если бы моя жена была не из России, я бы никогда не поехал. И, вдруг, что-то щелкнуло. Я увидел людей, заряженных творчеством, влюбленных в свою профессию и по-человечески - очень теплых. Я влюбился в этот фестиваль, и в эту фантастическую женщину, аккумулирующую идеи «КРОКа» - Ирину Капличную. Я знал историю России и Украины, и был поражен, что этот фестиваль выжил, что две страны, его создавшие, остались вместе, объединенные любовью к анимации. А что я могу сделать, чтобы быть нужным фестивалю, чтобы остаться вместе с ними? Я – реалист, лишенный поэтических фантазий, вот и придумал через «Крок», через призы выдавать деньги аниматорам. Эльвира меня поддержала. Придумал и другой тип помощи – оплачивать проезд из-за границы членам жюри. Но сначала я наладил крепкие отношения с аниматорами, а уж потом предложил свои деньги. Потому что нас не так-то просто приняли. Аниматоры живут своим закрытым миром. Но полностью денежных проблем, связанных с этим фестивалем, все-равно я не решил. И меня очень удивляет, что такого уровня фестиваль не может найти солидного спонсора ни в России, ни в Украине. Хотя все русские, российские граждане выросли на анимации, да еще на какой – подобной нет нигде в мире! Признаюсь, я – разочарован! И только это подвигло меня на разговор с вами. Почему ваши обеспеченные сограждане упускают свой шанс (да, этот шанс для них!) оказать посильную помощь столь престижному во всем мире мероприятию?
- Теперь вы можете признаться, кого из российских аниматоров поддержали морально и материально?
- Ох, их много! И Петров, и Геллер, и Бронзит… Еще я помогаю студии в Екатеринбурге. Оксане Черкасовой, тому же Диме Геллеру. Моя помощь не ограничивается только российскими аниматорами, я помогаю известному бельгийскому аниматору Раулю Сервэ, Год, как я президент Студии «А А А», которую начинала Николь. Сейчас она отошла от дел. Так что в моей жизни много анимационных забот.
- Почему вы столько лет скрывались от лучей рампы?
- Такая у меня натура. Я не люблю кричать о том, что я помогаю.
- А где же тщеславие?
- Предпочитаю быть тщеславным в своем бизнесе. Чтобы зарабатывать деньги. Но не в той помощи, которую оказываю как меценат. Меня не интересует популярность, чтобы меня снимали, чтобы я поднимался на сцену, чтобы кричали какой я молодец, что помогаю аниматорам. Но вот видите, появились изменения, раз я отвечаю на ваши вопросы.
Я бы очень хотел, чтобы какой-то украинский или российский меценат на мое место вышел на сцену! Вот я о чем мечтаю! Понятно, что анимация – не игровое кино, нет этой мишуры вокруг фильмов, нет раздутого шума, звездных лиц, всего того, что привлекает бомонд. Я буду помогать, пока могу. Может, когда-то и не смогу, но хотел бы, чтобы кто-то другой занял мое место. Все великие художники существовали рядом с богатыми людьми. Богатые люди всегда заказывали «музыку». Это нормально.
- В вашей жизни случалось что-нибудь особенное, нереальное, ну как в кино…?
- Я не артистическая натура, живу спокойной жизнью. Но вот когда появилась Эльвира, и мы заглянули друг другу в паспорта... Оказалось, что мы родились в один год, в один месяц и в один день – 27 мая 1959 года! И почти в один час! Разве в жизни такое бывает?
(полная версия интервью была опубликована в журнале «Эгоист generation»)
Диана Радбель (25-01-2009)
Постоянный адрес статьи: http://xn--80aaalxyfltr0a.xn--p1ai/portrait/Text/57/index.php